| ТАЙНЫ "ЛЕТАЮЩЕГО ПРОРОКА" |
| К СЛЕДУЮЩЕЙ ЧАСТИ |
|
ЧАСТЬ 2.
«ЧЕРЕЗ ТЕРНИИ К ЗВЁЗДАМ». Согласно большинству кратких биографий, Сент-Экзюпери поступает в ВВС в 1921 году и со званием рядового назначается авиамехаником, но вскоре становится гражданским лётчиком, после чего проходит обучение на лётчика военного. Странная формулировка, но никакой ошибки в ней нет, – правда, чтобы понять это, требуются некоторые комментарии. Вот что рассказывает Робер Аэби, первый лётный инструктор Сент-Экса: « Это случилось в апреле 1921 года, в воскресенье, на аэродроме Нойхоф. Прекрасным весенним утром мы вывели из ангара все самолёты компании Трансаэрьенн – один «Фарман», три «Сопвича» и один «Сальмсон». Пять самолётов на компанию, в которой я был единственным лётчиком… Правда, братья Моссэ – Гастон и Виктор – содиректора, тоже были пилотами. Мы надеялись получить линию Страсбург – Брюссель – Анвер, но конкуренты опередили нас. Тогда компания преобразовалась и теперь предлагала клиентам полёты по заявкам, крещения, воздушные съёмки. Особенно крещения. Как раз приближался клиент. Одет не очень хорошо – кепчонка, платок на шее, брюки без складки – короче, вид его не говорил о том, что он купается в золоте. - Можно получить воздушное крещение? - Вы же видите, мы именно этим и занимаемся! - Хорошо. Я могу садиться прямо сейчас? - Да… Но это будет стоить 50 франков. В то время это было довольно большой суммой, и я сомневался, что у него в кармане она была. - Согласен! И он устраивается в «Фармане». Я делаю с ним круг. Десять минут, по обычному маршруту. Сажусь, рулю к ангару, вылезаю из самолёта. - А ещё раз? Со мной такого ещё не было, – чтобы клиент сразу просил сделать ещё тур. Я подумал, что это даже приятно иметь дело с таким любителем, однако был вынужден ответить: - Если хотите, это возможно. Но это обойдётся вам ещё в 50 франков! - Да, да! Я согласен. И мы полетели. На этот раз я показал ему то, что он хотел – север и юг Страсбурга, Вож, Рейн. Он был в восторге. Я ещё не знал его имени. Обычно перед вылетом мы брали с пассажиров расписку, снимающую с нас ответственность, но с ним, не знаю почему, я забыл о формальностях. На обратном пути я подумал об этом и после посадки попросил его записать своё имя на бумаге. Тогда я и прочитал: Антуан де Сент-Экзюпери. Он сообщил также, что приписан ко 2 истребительному авиаполку (его ангары располагались по соседству с нашими) для прохождения военной службы. В тот день это было всё. Через некоторое время он опять появился, но уже в военной форме. - Вы меня узнаёте? - Ну конечно. И без лишних предисловий: - А можно полетать самому? - Всегда можно, но чтобы смочь летать, надо уметь летать! Нужно пройти обучение. - Я именно это и хотел узнать… А здесь это возможно? - Да, но при некоторых условиях. Прежде всего, нужно разрешение вашего командира, ибо он за вас отвечает. И потом, надо договориться с директором по поводу цены. Предупреждаю – это не бесплатно! Через несколько дней командир части полковник Гард принимал в своём кабинете трёх человек. Там был Виктор Моссэ, директор компании, рядовой 2-го класса Антуан де Сент-Экзюпери и я, будущий инструктор (так как, должен сказать, я ещё никогда не давал уроков пилотирования!). Полковник согласился, против всех правил, в виде исключения (тут определённо было что-то невероятное), разрешить молодому солдату научиться пилотировать, – но со многими условиями. Во-первых, каждый из нас даёт честное слово не распространяться об этом. Уроки должны проводиться в свободное от службы время. И наконец, чтобы не было ни одной фотографии Сент-Экзюпери перед самолётом Трансаэрьенн, и ни одной его фотографии вместе со мной. Мы дали слово. Все обменялись рукопожатиями. Настоящий заговор! Моссэ и Сент-Экзюпери договорились о цене, и уроки можно было начинать. 18 июня 1921 года, суббота. В этот день (можно сказать, это была почти историческая дата!), Сент-Экзюпери совершил свой первый полёт с инструктором на Фармане-40 F-CTEB. На этой машине мотор был расположен сзади, шум в кабине был не слишком сильным, что позволяло нам свободно переговариваться, практически не повышая голоса. При первом приземлении я сказал ему: - Надо постараться не так резко работать органами управления. Заметьте, для первого раза не страшно то, что вы так напряжены. Увидите, всё образуется. Сейчас мы порулим на полосу для второго полёта… Если верить моей лётной книжке, за вторым полётом в тот день последовал и третий… И уроки продолжались, к удовлетворению ученика и учителя. Сент-Экзюпери приходил всякий раз, когда мог – или до восьми утра, или между одиннадцатью и часом дня, или после шести вечера. Рассказывали, что он помогал выводить самолёт из ангара, но это неправда по той простой причине, что это всегда делали только наши механики и пилоты. И потом, у меня сложилось впечатление, что он был достаточно гордым. Хотя может быть, это была своеобразная застенчивость, вполне возможно… На аэродроме и в полёте наши отношения были хорошими. Без сомнения, со своей стороны он находил мои уроки полезными. Что до меня, то я был счастлив иметь ученика, который быстро всё схватывал, всегда был очень корректным, с хорошей реакцией, уверенным суждением. Он умел немедленно адаптироваться ко всем ситуациям и выходить с честью из всех маленьких ловушек, которые я ему расставлял. Одним словом, хороший ученик, одарённый пилот. Конечно, он был неразговорчив, но всё, что он говорил, было правильно. Недели через две у нас был уже 21 вывозной полёт и 2ч. 5мин. полётного времени. Неожиданно нам пришлось оставить «Фарман», мотор которого отдал Богу душу, и я перевёл своего питомца на «Сопвич», более строгую в пилотировании машину. В пятницу 8 июля я дважды вывез его на этом новом самолёте. Мне не надо было часто его поправлять, и он был рад, что ему дали самому взлететь и приземлиться. На мой взгляд, он был готов к самостоятельным полётам. На следующий день в 11 часов я ещё раз вывез Сент-Экзюпери на «Сопвиче Полуторастоечном» F-CTEE. В 11ч. 10мин. мы были на старте для второго полёта. Я вылез с переднего сиденья. - Взлетайте! - Что? Несмотря на своё нетерпение, - он каждый раз спрашивал, когда полетит один, - он был несколько ошарашен. - Давайте! Летите! Один. Я вас выпускаю. Когда будет пора приземляться, я пущу зелёную ракету. Пошёл! Стартовал он нормально. Руление ровное, взлёт - безукоризненный, вот он набирает высоту, правильно разворачивается влево, проходит по ветру, заканчивает круг у полосы… Я пускаю зелёную ракету… Он заходит на посадку, но слишком высоко и на слишком большой скорости… Пять метров до земли, - и сейчас он либо «проскочит» полосу, либо потеряет скорость и сорвется в штопор, - но он делает единственное, что остаётся в таких случаях – вновь газует. Но слишком резко, и я слышу, как мотор «чихает»… О-ля-ля… Мотор «пошёл»! Уф-ф… Нужно сказать, что речь идёт о 130-сильном ротативном «Клерже» с установленным на нём карбюратором Тампье, который любил плавную работу газом, в противном же случае мог легко заглохнуть. Сент-Экзюпери уверенно начинает вторую «коробочку», - похоже, это маленькое происшествие не вывело его из равновесия, - и когда я опять посылаю зелёную ракету, нормально заходит, красиво садится, и возвращает самолёт в ангар. - Хорошо. На первый раз вы слишком поздно начали заход, но это простительно. К тому же вы очень правильно поступили, снова дав газ. - В какой-то момент мотор вспыхнул, но сразу же всё погасло… Я объяснил ему, что произошло, – просто дав газ слишком резко, он спровоцировал то, что называют «возврат в карбюратор». После полудня я пошёл к полковнику Гарду и доложил, что выпустил рядового Сент-Экзюпери. Он подумал, посмотрел какие-то бумаги в папке, и обронил: - Остановитесь на этом. Наши совместные полёты в Трансаэрьенн закончились» . (1) Строго говоря, это было не «сдачей экзамена на гражданского лётчика», а скорее, частным обучением пилота-любителя в том виде, в каком оно кое-где сохранилось и поныне. Но это ещё что! Влюблённому в небо солдатику удалось уговорить отцов-командиров на ещё один беспрецедентный шаг – позволить летать летнабом (в том числе и на новых двухместных истребителях SPAD-20 «Эрбемон») и обучаться на воздушного стрелка, - опять же, без назначения на соответствующую должность. « Я только что вышел, совершенно потрясённый, из «Спад-Эрбемона». Там, наверху, мои понятия о пространстве, о расстояниях, направлениях совершенно спутались. Когда я искал глазами землю, мне приходилось смотреть то вверх, то вниз, то вправо, то влево. Мне казалось, что я на очень большой высоте, а меня внезапно в штопоре швыряло вниз. Когда же я чувствовал себя совсем низко, мотор в пятьсот лошадиных сил в два счёта подкидывал меня на тысячу метров кверху. Самолёт танцевал, кренился, взлетал кверху… Ну и ну! Завтра с тем же лётчиком я поднимусь на пять тысяч метров, далеко за облака. Мы вступим в воздушный «бой» с другим самолётом, пилотируемым нашим товарищем. Вот когда штопоры, петли, кульбиты вытрясут из моего желудка все завтраки, съеденные за год. Я ещё не пулемётчик и пока что летаю лишь благодаря тому, что сам кое-чему научился…»(2). Пулемётчик-любитель! Каково? Вот уж действительно, охота пуще неволи. Впрочем, тогдашние аэропланы были ещё достаточно простыми и не требовали для своего освоения особых способностей и многолетнего обучения, и потому попасть из мастерских в пилотскую кабину было, как видите, вполне по силам имеющему такое желание. Ну а вскоре любительский опыт был повторён нашим героем на новом качественном уровне и соответственно задокументирован. Узнав о наборе добровольцев для службы в 37 истребительном авиаполку, базирующемся в Марокко, Сент-Экзюпери сразу же подал рапорт. Там он дослужился до капрала, но главное – обучился на истребителя. Экзамены сданы на «отлично», и ему предлагают поступить в школу офицеров запаса, где он встречает своего старого приятеля Жана Эско. Предоставим слово ему… « 3 апреля 1922 года Сент-Экзюпери был принят курсантом в школу офицеров резерва ВВС в Аворе. Надо сказать, - он мне долго это объяснял, - что он сделал всё, чтобы завалить вступительные экзамены. Некая скромность помешала ему перестараться, и он был вынужден оставить авантюрную жизнь боевого капрала, чтобы опять сесть за парту. Самым срочным делом для нас тогда было узнать, как мы сможем возобновить полёты. Действительно, программа, венцом которой был диплом летнаба, включала теорию (навигация, метеорология, связь, боевое применение) и лётную практику, – но именно в качестве летнаба. На нашем курсе были ребята, которые, как и мы, уже имели удостоверения пилотов, и некоторый налет, – но предусмотрены ли здесь тренировки пилотов? В конце концов, нам объявили, что мы можем летать в качестве лётчиков до начала занятий, то есть с 6 до 8 утра. Так наши дни оказались заполненными до отказа. Если утром для Экзюпери-лётчика всё проходило хорошо, то вечером, на практических занятиях летнабов, этого сказать было нельзя. С ним частенько случались несчастья – в разгар разведывательной миссии он потерял очки, в другой раз от него улетел карандаш, которым отмечают цели, и т.д., так что он терял баллы. Но письменные сочинения вывели его в первые ряды… В Аворе он познакомился с неким Марселем Рен, которого он позже встретит в Аэропосталь. Сержант Рен не раз вывозил его в качестве «мешка с песком» (так здешние пилоты называли летнабов)…». Добавим – аэропланы Breguet-14 и Salmson SAL-2A, на которых наши друзья летали в Аворе, так сказать, “во всех ипостасях”, до середины двадцатых составляли основной парк этой компании. Причём последний был сконструирован в годы Первой Мировой самим её основателем – французским промышленником, пилотом и инженером Пьером-Жоржем Латекоэром. «… Кроме этого, было и ещё одно не менее интересное знакомство, благодаря которому Сент-Экзюпери открыл то, что потом интриговало и даже восторгало его всю оставшуюся жизнь. Однажды вечером, возвращаясь в казарму, мы услышали довольно удачный дуэт, - не помню из какой оперы, - диалог между сопрано и тенором. Честно говоря, нас особенно удивил женский голос, так как никогда, ни под каким предлогом, даже речи не могло идти о том, чтобы провести женщин на территорию части. В поисках источника звука, мы в конце концов обнаружили, что дуэт создавал один певец, владеющий четырьмя октавами – это был наш товарищ, доминиканец Ларруй! Но что ещё больше удивило – это когда он в первый раз усыпил одного курсанта прямо на наших глазах. Потом было ещё много опытов: потушить зажжённую сигарету в ладони человека, который ничего не чувствует и у которого не остаётся на руке никаких следов; сообщить ощущения холода и жары; заставить смеяться по команде; снять боль; приказать производить некие действия на расстоянии или даже на следующий день; заставить ощущать электрические разряды из ручки двери… И всё это происходило не на сцене какого-нибудь мюзик-холла, а прямо перед нами – в казарме, в поезде, в классе и даже на плацу…» Здесь также сделаем пояснение. Этот случайный факт очного знакомства с явлениями и способностями, скрытыми от большинства людей, очень важен. Не секрет, что впоследствии Сент-Экзюпери проявится как философ, в мировоззрении которого явно различаются религиозные и метафизические сентенции. А как известно, вполне поверить во всё это может лишь тот, кто хоть раз прочувствовал нечто, не объясняемое учебниками университетского курса. По крайней мере, это заставляет задуматься. А уж к размышлениям и исканиям Сент-Экс был склонен всегда! |
